Неточные совпадения
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился
в гимназии, при переходе
в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев
в тюрьме, отец его
в это время помер, Кумов прожил некоторое время
в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из
дома мачехой, пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними
в Канаду, но на острове Крите заболел, и его
возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
— Конечно, решаюсь. — Что же еще сделать можно? Я ему уже сто рублей задатку дала, и он теперь ждет меня
в трактире, чай пьет, а я к тебе с просьбою: у меня еще двести пятьдесят рублей есть, а полутораста нет. Сделай милость, ссуди мне, — я тебе
возвращу. Пусть хоть
дом продадут — все-таки там полтораста рублей еще останется.
Он иногда даже заставлял их улыбаться. Но он напрасно старался изгнать совсем печаль, тучей севшую на них обеих и на весь
дом. Он и сам печалился, видя, что ни уважение его, ни нежность бабушки — не могли
возвратить бедной Вере прежней бодрости, гордости, уверенности
в себе, сил ума и воли.
А
в конце изображается опять, как живая сила простых, патриархальных отношений берет верх над язвою современной полуобразованности,
возвращает заблудшую дочь
в родительский
дом и торжествует,
в лице Бородкина, восстановляя ее естественные права
в кругу всех ей близких.
Петр Андреич сдержал свое слово. Он известил сына, что для смертного часа его матери, для младенца Федора он
возвращает ему свое благословение и Маланью Сергеевну оставляет у себя
в доме. Ей отвели две комнаты
в антресолях, он представил ее своим почтеннейшим гостям, кривому бригадиру Скурехину и жене его; подарил ей двух девок и казачка для посылок. Марфа Тимофеевна с ней простилась: она возненавидела Глафиру и
в течение одного дня раза три поссорилась с нею.
Он имел счастливый случай встретить на улице гонимую судьбою Ольгу Александровну Розанову, узнал, что она свободна, но не знает, что делать, сообразил, что Ольга Александровна баба шаломонная, которую при известной бессовестности можно
вертеть куда хочешь, и приобрел
в ее лице нового члена для
Дома Согласия.
Жандармы обыкновенно, не находя ничего политического,
возвращают его назад и тогда отказавшегося посылают к ученым, к врачам и
в сумасшедший
дом.
Вот каким образом происходило дело: месяца за два до приезда Алексея Степаныча, Иван Петрович Каратаев ездил зачем-то
в Уфу и привез своей жене эту городскую новость; Александра Степановна (я сказал о ее свойствах) вскипела негодованием и злобой; она была коновод
в своей семье и
вертела всеми, как хотела, разумеется кроме отца; она обратила
в шпионы одного из лакеев Алексея Степаныча, и он сообщал ей все подробности об образе жизни и о любви своего молодого барина; она нашла какую-то кумушку
в Уфе, которая разнюхала, разузнала всю подноготную и написала ей длинную грамоту, с помощию отставного подьячего, составленную из городских вестей и сплетен дворни
в доме Зубина, преимущественно со слов озлобленных приданых покойной мачехи.
Оборудовали на Страстном бульваре
в доме Редлих прекрасный зал, и дело пошло. Лет через пять
возвратили Сергею 500 рублей, а
в 1896 году я, будучи председателем совета общества, отвез ему и остальные 500 рублей, получив
в этом расписку, которая и поныне у меня.
— Вестимо, толком говори, — продолжала жена, — слушаешь, слушаешь,
в толк не возьмешь…
вертит тебя только знает!.. Ты толком скажи: возьмешь, что ли, их
в дом-от?
За ним, подпрыгивая и
вертя шеями, катились по мостовой какие-то тёмные и серые растрёпанные люди, они поднимали головы и руки кверху, глядя
в окна
домов, наскакивали на тротуары, сбивали шапки с прохожих, снова подбегали к Мельникову и кричали, свистели, хватались друг за друга, свиваясь
в кучу, а Мельников, размахивая флагом, охал и гудел, точно большой колокол.
Елпидифора Мартыныча разбудили и доложили ему, что его зовут от князя Григорова к г-же Жиглинской. Он уже слышал, что Елена больше не жила с матерью, и понял так, что это, вероятно, что-нибудь насчет родов с ней происходит. Первое его намерение было не ехать и оставить этих господ гордецов
в беспомощном состоянии; но мысль, что этим он может
возвратить себе практику
в знатном
доме Григоровых, превозмогла
в нем это чувство.
Он писал, что находит совершенно необходимым
возвратить воспитанника Аксакова
в родительский
дом, именно
в деревню; что моя болезнь такого рода, что только один деревенский воздух и жизнь на родине посреди своего семейства могут победить ее, что никакие медицинские средства
в больнице не помогут, что припадки мои угрожают переходом
в эпилепсию, которая может окончиться апоплексией, или повреждением умственных способностей.
Мольер. Тебе и не придется взглянуть на нее, мой сын, потому что она ушла, и навеки я один. У меня необузданный характер, потому я и могу сперва совершить что-нибудь, а потом уже думать об этом. И вот, подумав и умудрившись после того, что случилось, я тебя прощаю и
возвращаю в мой
дом. Входи.
Пойманные на другой день войсками
в лесу, они
возвратили все заграбленное у Плодомасовой добро и показали, что
в плодомасовском
доме их страшно покарал за их вину Николай-угодник.
Старичок захватил между своими двумя грязными Пальцами пуговицу и начал
вертеть ее. Но пуговица не поддавалась. Курточка шилась
дома, шилась на рост,
в расчете нарядить
в нее Васеньку, когда Мишеньке она станет мала. А пуговицы пришивала сама мать двойной провощенной ниткой.
И вот, когда я вошел еще только
в прихожую начальника, то уже не решился не быть ничем более, как начальником училища. Это было окончание вакаций, и родители
возвращали сыновей своих из
домов в училище. Нужно было вписать явку их, переписать
в высший класс… ergo, с чем родители являлись? То-то же. Я очень благоразумно избрал. И так решено:"желаю быть начальником училища!"
— Я, живши
дома, когда имел надобность
в деньгах, посылал к приказчику и брал, сколько мне нужно было, например, пятьдесят рублей, удовлетворяя из них свои надобности, остальное
возвращаю приказчику.
Наконец он не выдержал и ровно
в час пополудни поскакал сам к Покрову.
В номерах ему объявили, что Павел Павлович
дома и не ночевал, а пришел лишь поутру
в девятом часу, побыл всего четверть часика да и опять отправился. Вельчанинов стоял у двери Павла Павловичева номера, слушал говорившую ему служанку и машинально
вертел ручку запертой двери и потягивал ее взад и вперед. Опомнившись, он плюнул, оставил замок и попросил сводить его к Марье Сысоевне. Но та, услыхав о нем, и сама охотно вышла.
О,
возвратите поскорей меня
Родительскому
дому… мой отец
В отчаянии будет, если он
Узнает про ужасный этот случай!
Со мной гуляла мачеха моя
В саду, и вдруг злодеи ухватили
Меня, связали, повлекли с собою.
Окончите благодеянье ваше!..
Велите отвести меня домой
Как можно поскорей… что мой отец
Подумает, что скажет он?..
Недалеко живет отсюда
Дон Алварец;
в его саду когда-то
Мы встретились с тобою. Я к нему
Хочу идти просить гостеприимства:
Я был воспитан там, от юных лет.
Но здесь мне оставаться невозможно,
На это есть причины… я клянусь,
Что
возвращу тебе червонцы…
Ты знаешь,
в свете деньги нужны,
Чтобы исполнить предприятье…
И
в случае, что он меня не примет
В свой
дом…
Тайные друзья Иоанновы кричали пред
домом Ярославовым: «Лучше служить князю московскому, нежели Борецкой; он
возвратит изобилие Новуграду: она хочет обратить его
в могилу!..» Марфа, гордая, величавая, вдруг упадает на колена, поднимает руки и смиренно молит народ выслушать ее…
—
В сам деле, ваше сиятельство, — он умоляюще поглядел на князя, — как же теперь быть? Дом-то? Аль
вернут?..
Пущенные Акулиной вести дошли до Осиповки.
В одном из мшенников, что целым рядом стояли против
дома Чапурина, точили посуду три токаря,
в том числе Алексей. Четвертый колесо
вертел.
Утренний колокольчик настойчиво и непреклонно
возвращал к ней. Быстро одевшись (ни
дома, ни здесь я никогда не тратила много времени на свой костюм), я вышла из дортуара, собираясь побродить
в одиночестве до звонка, призывающего к молитве.
Ему было совестно ехать туда по двум причинам: во-первых, он не знал, что ответить сестре о деньгах, которые взял под залог ее
дома с обещанием
возвратить их, а во-вторых, выкрашенные
в Берлине волосы его отросли и у него была теперь двуцветная голова: у корня волос белокурая, а ниже — черная.
— А вот тоже насчет женского пола… Шельма! (Возница засмеялся и покрутил головой.) Безобразие, да и только! Штук десять у него этих самых… вертефлюх… Две у него
в доме живут… Одна у него, эта Настасья Ивановна, как бы заместо распорядительши, другая — как ее, чёрт? — Людмила Семеновна, на манер писарши… Главнее всех Настасья. Эта что захочет, он всё делает… Так и
вертит им, словно лиса хвостом. Большая власть ей дадена. И его так не боятся, как ее… Ха-ха… А третья вертуха на Качальной улице живет… Срамота!
Если не веришь Мне, сходи
в ближайший сумасшедший
дом и послушай тех: они все познали что-то и хотели выразить его… и ты слышишь, как шипят и
вертят в воздухе колесами эти свалившиеся паровозы, ты замечаешь, с каким трудом они удерживают на месте разбегающиеся черты своих изумленных и пораженных лиц?
Действительно, Дарья Николаевна заявила, что Маша и Костя будут жизнь у нее
в доме… Остальных детей дворовых и крестьян она решила
возвратить родителям. Всем приживалкам назначила срок неделю после похорон, чтобы их духу
в доме не пахло.
Возвратив Полину
в дом, он поехал к генерал-губернатору Палену и изложил таинственное происшествие
в семье Похвисневых.
— Я сказал, что если суд присудит
дом в его пользу, то
дома ему не
возвращать, а лучше отдать деньги, которые он за
дом заплатил.
— Да, это я, старина, ты, видимо, не ждал меня… Ты эти дни забыл дорогу
в высокий
дом, и я пришел тебе о нем напомнить… Прежде всего благодарю тебя за то, что ты спас мне жизнь и
вернул Тане ее лучшего друга и верного защитника… Я еще вчера ей сказал о твоей услуге мне, незабываемой услуге, умолчав, впрочем, о подробностях… Они бы только перепугали ее.
В тот день, когда граф пришел к такому выводу, он тотчас же сделал распоряжение
возвратить в барский
дом Таню, считавшуюся племянницей покойной Минкиной, сосланную им же сгоряча на скотный двор. Девочке шел
в то время четырнадцатый год.
В том же письме Алексей Андреевич приказал взять из кладовой и повесить портрет Настасьи Федоровны на прежнее место.
Князю было, впрочем, и не до того, чтобы наводить справки, а Степан, утешившийся тем, что его сиятельный барин,
в душе весьма довольный доставленным ему его наперсником случаем уязвить лишний раз Анжель,
вернул ему свое расположение, не получая дальнейших инструкций, почти забыл о существовании
дома на Зелениной улице.
Каково же было ее огорчение, когда она
в описанный нами день получила от Станиславы письмо из Варшавы,
в котором та уведомляла ее, что она уже более года как разошлась с мужем, который отнял у нее сына и почти выгнал из
дому. Она просила «сильную при дворе» сестру заступиться за нее перед регентом и заставить мужа
вернуть ей ребенка. Таким образом, и это последнее убежище ускользало от несчастной Якобины.
На Татьяну Борисовну, как выражались дворовые села Грузина, «находило» — она то убегала
в лес даже
в суровую осень и пропадала там по целым дням, пока, по распоряжению графа, посланные его не находили ее сидящей под деревом
в каком-то оцепенении и не доставляли домой, то забиралась
в собор и по целым суткам молилась до изнеможения, и тут уже никакие посланные не
в состоянии были
вернуть ее
в дом, пока она не падала без чувств и ее не выносили из церкви на руках, то вдруг, выпросив у графа бутылку вина, пила и поила вином дворовых девушек, заставляла их петь песни и водить хороводы, сама принимала участие
в этих забавах, вдруг задумывалась
в самом их разгаре, а затем начинала неистово хохотать и хохотала до истерического припадка.
Она лежала одна, и это одиночество не пугало ее. С ним надо помириться на всю жизнь. Детей ей не
возвратят… Когда они кончат курс, она не найдет
в них того, о чем мечтала… Во всем городе у ней нет ни одной приятельницы, и
в доме она теперь будет добровольной изгнанницей.
Да, я пощажу
в нем
дом, где он воспитывался, место, где он служил… но с уговором, сейчас, сию минуту,
возвратить мне обязательство Гориславской.
Чуть не забыл упомянуть, что г-же NN удалось каким-то образом узнать мой адрес, и она прислала мне несколько писем, которые я
вернул нераспечатанными, не рассчитывая найти
в них ничего нового и интересного, кроме все тех же полулживых излияний. А за несколько дней до своей внезапной кончины, кажется, за неделю, она приезжала сама, но не застала меня
дома — я был у г. начальника нашей тюрьмы.
Генерал ему все и передает: «Так и так, мой камердинер, на руках которого вещи, серебро и весь
дом, а его
в мое отсутствие взяли и увезли без извещения меня, как будто какого-нибудь учебного рассуждателя. Прошу мне его сейчас
возвратить».